Сочинение на вольную тему - Страница 71

— Кто докажет, что это я? Мало тут разных машин ходит?

— Потребуется — докажут. И доказывать нечего.

— Ну, ты же, дядька, не видел, что я ехал вчера? Верно? И никто не видел. Был ветер, буря дайжа была… А столбы гнилые… вот их и положило, а? — Адась говорил спокойно, невинными глазами глядя в глаза Игнату.

«Гляди, откуда и разум берется? — подумал Игнат. — Совсем трезвый, будто и не пил вчера».

— Ведь так оно было, дядька Игнат? — переспросил Адась.

Поначалу Игнату показалось, что он шутит. Такое бывает после пьянки, когда человек не знает, на каком он свете. Но сейчас видел: Адась говорит вполне серьезно. И готов поверить в то, что говорит.

— А если бы провода были под током? — в свою очередь спросил Игнат.

— Откуда мне знать: под током или не под током? Пускай с небесной канцелярией разбираются, или с электриком хотя бы, или с инженером.

— А ты знаешь, что дядька Игнат уже мог бы и не сидеть сейчас перед тобой и слушать твою дурь?

— Как это?

— А так, что я вышел до свету на улицу и засилился в провода. Так что ты думаешь делать? — Голос Игната звучал с хрипотцой. — Или, может, хочешь, чтобы следователь с тобой поговорил?

— Может, это он и пришел уже, тот следователь, а? Может, и ведет уже следствие? — ухмыльнулся Адась.

— Ты во что, милый, ты мне свои зубы не показывай. Нагляделся я за свой век всяких. Я пришел к тебе, а мог, вопщетки, и не прийти. — Игнат встал.

— Дядька, ну разве ж так можно? Следователь… Следователю хватит работы и без нас.

— Я тоже так думаю. А чтобы все было по-доброму, так поставь новые столбы. Я посчитал: нужны три штуки. Лес у тебя есть, ошкуренный, сухой…

— Ты что, дядька, сдурел? Это ж на хату… Я новую хату ставить собирался. А, Зина, ты слышишь, что он придумал?

— И правда, дядька, — оторвалась от печи Зина. — Этого леса и на хату мало.

— Вопщетки, столбы, я думаю, и сельсовет отпустит, — смягчился Игнат. — Хотя, по-честному, с тебя и столбы следовало бы взыскать. Чтоб знал. Ну, да столбы столбами, а кто ставить будет и когда?

— Вот раскомандовался. Тебе бы, дядька, в войну батальон, да что батальон — целый полк, вот накомандовал бы…

— Ты, вопщетки, поговори, так я тебе дивизию устрою, — пристрашил Игнат.

— И в самом деле. Не председатель, не бригадир дайжа, а пришел и распоряжается, — всерьез озлился Адась.

— Председатель с тобой не базарил бы столько. Телятник ведь тоже, наверное, остался без тока? Семьдесят голов, им в чугунке пойла не наваришь. А пока надо хоть столбы убрать и проволоку смотать, чтобы можно было по улице пройти. Одевайся, так я подсоблю.

— Телятник — ладно. Он от высоковольтной питается, я глядел. А улицу освободить надо…

Тут Адася долго уговаривать не пришлось. Он быстро натянул кирзовые сапоги, надел ватник, подпоясался.

На улице немного прояснилось. Тучи шли теперь выше, открывая в небе промоины, голубовато-сизые пятна. И весь разбой, который учинил ночью Адась, уже не казался таким страшным. В трех местах провода были порваны, словно перерезаны, и мужчины скатали их в большой моток. Столбы скинули с дороги под забор. Долго возились с тем, зависшим на Миколковой липе, спихивали его багром. За этим занятием и застал их председатель.

Председательский газик редко останавливался в их поселке, а случалось такое, то по большей части останавливался возле Игнатова двора. На сей раз из газика вышел не только председатель, но и инженер, затем выскочил электрик Миша Адаменя. Значит, уже знали о случившемся, коли такой бригадой заявились.

Председатель был не из дальних краев — из-за Селища. С той стороны обычно приходили сюда и оседали Гончаренки, Дегтяренки, Коваленки. Председатель был из Гончаренков. Виктор Захарович Гончаренок. Порода приметная: сухощавые, с крючковатыми носами, а голос — что твоя труба. Игнат видел и двух братьев: все как будто из одного дуба и одним топором вытесаны.

Председателем он у них уже лет пять. Приехал и как-то сразу прижился, по-хозяйски обгородился постройками: поставил дом, хлев, баню. Прибыл с пятилетней дочуркой, а двоих уже здесь нашли. Это при нем, при Гончаренке, велась дорога из Клубчи в Липницу и дальше, на станцию, при нем в Липнице начали строить — и уже заканчивают — новый коровник на триста голов, или, как теперь модно говорить, «комплекс». Появился он совсем молодым, лет тридцати, тонкий, высокий, а здесь стал солиднее, однако мягкие серые глаза, как и прежде, смотрели на человека вроде бы виновато или просительно. Ему бы доктором быть: и выслушает, и доброе слово скажет, и утешит. Мягок, но своего добьется. Тихо, спокойно, а сделает так, как задумает.

Инженер был здешний, клубчанский, из Цодиков, и, как все Цодики, ростом невысок и мрачен с лица. Человеку за пятьдесят, а Игнат не припомнит, чтобы лицо его просияло от какой-нибудь радости — будь то своя или чужая. «Вот так и проживет свой век, не зная, отчего люди радуются», — подумал Игнат, наблюдая, как Цодик вылезает из машины: носком сапога осторожно нащупал землю, поставил ногу на всю ступню, затем опустил другую.

Электрик тоже был из Клубчи. Молодой хлопец, после армии. Выскочил из машины, кивнул головой Игнату и Адасю и принялся осматривать линию.

— Вот так. Пока вы спите, люди за вас все сделают, — упрекнул Цодика и Адаменю председатель, подавая руку Игнату, затем Адасю. — Вчерашняя ночь и у вас натворила? В двух бригадах линию положила, — продолжал он, не сводя глаз с Игната.

— Вопщетки, и тут был… ветер, — Игнат бросил взгляд на Адася. У того даже шея вытянулась от напряжения, с каким он смотрел на Игната. «Стой уже, герой, не трясись». — Три столба под корень. Это если считать только те, что лежат. А если взять и те, что завтра лягут, то и всю линию надо ставить на цементные пасынки. И крепче, и надолго.